Нельзя сказать, что крупный бизнес купается в деньгах, но ему все-таки доступно относительно дешевое кредитование, редко в России, часто — за рубежом. Поэтому проекты со среднесрочной окупаемостью ему по силам. По силам-то оно по силам, только вот мотивации у российских магнатов инвестировать в страну нет. Наши крупные промышленники привыкли работать в райских условиях — при дешевых газе, электроэнергии, железнодорожных перевозках. Эксплуатируя невысокую себестоимость производства и возможность сбывать продукцию по мировым ценам на экспорт, они в течение многих лет зарабатывали миллиарды долларов сверхприбыли. Теперь же, когда их российские предприятия подходят к той черте, когда их себестоимость не кажется такой уж низкой, они в условиях падения прибыльности бизнеса и сложностей с доступным финансированием уже не горят желанием затевать новые проекты и проводить масштабную модернизацию. По правде говоря, если сбросить со счетов их финансовые успехи прежних лет, то сейчас на устаревшем оборудовании и на заводах 1950–1970-х годов постройки, да и при сильно выросших издержках объективно сложно производить товары эффективно. В этих условиях, чтобы заменять старые советские заводы новыми, эффективными, нужны длинные кредитные ресурсы с низкой процентной ставкой. В России найти длинные деньги не проблема, проблема в том, что они крайне дороги. С западными банками другая ситуация, там ставки низкие, но кредиты на 10–15 лет нам так просто не дают.
Но оказывается, что проблема длинных денег лишь полбеды. Вторая причина — уровень мышления и привычки ведения дел нашей бизнес-элиты, выросшей на простых сырьевых активах, с минимумом рыночной конкуренции, кооперационных связей и сложности продукта. Показателен пример Алексея Мордашова, владельца «Северстали». Молниеносно приватизировав крупнейший сталелитейный завод, в начале 2000-х он пытался заходить в более сложные бизнесы, например в производство автомобилей. Надолго его не хватило, он вышел из него через несколько лет, продал активы своим партнерам и/или менеджерам и полностью посвятил себя сначала неудачной международной экспансии в металлургии, а теперь и вовсе углубился в сырьевые темы. Создание сложного продукта, безусловно, Мордашова не привлекло, и, к сожалению, это типичный случай. Но ведь это гораздо больше, чем просто деньги, это могло бы быть мощной ценностной мотивацией для нашего доморощенного и, без всяких натяжек, продвинутого крупного бизнеса! Но нет. Никак не появляются Форды в нашей стране. Похоже, наши бизнесмены никак не могут подавить в себе страсть к экспорту сырья и полупродуктов (см. график 3). Получается, что в развитии сложных, в первую очередь машиностроительных, производств в стране не заинтересован никто, а того, кто вроде и заинтересован, трудно причислить к разряду частных инвесторов (мы тут намекаем на попытку Газпромбанка реанимировать бизнес группы ОМЗ). В кулуарных разговорах бизнесмены, которые хоть раз занимались машиностроительной тематикой, жаловались на мизерные доходы, на непреодолимые сложности в рыночной борьбе с иностранными конкурентами, на дефицит научно-исследовательской инфраструктуры и инженеров, даже высококвалифицированные рабочие и то в дефиците...
http://expert.ru/expert/2012/36/privit-zhazhdu-slozhnogo/